Кокс и пирамида Маслоу, казахские гастроли и бразильские сериалы, дроны и печи, Путин и Мастер ШЕFF, 15-летие группы и новые песни — об этом и многом другом в обстоятельном разговоре с Жаманом из группы Восточный Округ.
“Звонили из *** пойми и в *** пойми нас пригласили”. Не могу не спросить сходу: где были ваши самые странные гастроли?
Гениальная строчка, согласись? (Смеемся. — Прим. ред.)
Согласен!
У нас раньше были все гастроли странные почти. Сейчас у артиста есть менеджеры, внятные организаторы, райдеры и цель заработать. Так и нужно по идее. Но тогда мы двигались как хотели, чувствуя это правильным. Поэтому у нас на пике концертной активности было все по-другому. Звали чаще не орги на вечеринку, а скорее в гости. Звали те, кто чувствовал душевное сходство с нами и нашим творчеством. Организовывали концерт и приглашали, думая, что просто необходимо вместе потусить, поговорить о житухе, выпить-покурить. Гонорары Восточного Округа были смешными: 30-40 тысяч. Но это больше история не про гонорары.
Один раз мы выступали в Казахстане. Ехали на автобусе миллиард часов, наверное. Добрались. Встречает нас немного странный молодой чувак. Спрашиваем: “Какие у нас планы? Неплохо бы отдохнуть и перекусить”. Он говорит: “Сейчас все будет!” Прыгнули в его старое авто и через 5 минут подъехали к коттеджу в частном секторе. Думаем: “Снял дом. Красавчик!” Но заходим и понимаем, что он там живет со своими родителями. Висит постиранное белье, ребенок бегает по дому в маечке и шортиках. А на обед жаркое, которое нам уже заботливо положили по тарелкам на кухне. Странная ситуация. Выступали же мы в банкетном зале, который был украшен под свадьбу: незашторенные окна, круглые столы с белыми скатертями, пожелания молодым на бетонных стенах, дающих такое эхо, что аж выворачивало от звука. Пришло человек тринадцать, вот они-то и помогали раздвинуть столы. Без кипиша тоже не обошлось, чуть не подрались на вписке после концерта. Организатор ушел в минус, не отдал часть гонорара. В итоге: полный набор.
Был случай во время гастролей по Сибири, когда мы оказались в очень-очень плохой гостинице. Я таких ночлежек больше никогда в жизни не видел. На утро пришла уборщица прямо с сигой в зубах и сходу сказала: «Вот срач тут после вас остался, уборки больше, чем обычно, нужно бы рублей триста добавить за усилия». Мы: «Тётя, это не к нам».
А однажды нас забирал с вокзала чувак с батей на грузовой Газели. Мы ехали в крытом кузове, сидя на скамейках, которые наспех устанавливали, чтобы возить работяг. Пока доехали до места, все были в пыли, пришлось сразу же стирать одежду, мыться.
А у тебя сегодня нашелся ответ на вопрос: кто ваши слушатели?
Не могу до сих пор нащупать общий критерий. Мы росли в таком месте, где нужно было решать сложности нефилософского характера. Есть пирамида Маслоу, где наверху духовное развитие и самопознание, а внизу фундаментальные вещи. Ты не можешь заняться удовлетворением духовных и эстетических хотелок, пока не решишь базовые проблемы, а в провинции ты решаешь только их. Отсюда большую часть творчества мы посвятили именно этим темам и ситуациям. Так что наш слушатель — тот, кто постоянно решает скорее базовые вопросы, чем размышляет о высоком: как и на что жить, как не оказаться в местах не столь отдаленных, — при этом относится к сложностям с юмором и иронией.
Буланаш, Артёмовский — что их отличало и отличает от другой России?
Ничего. Они такие же, как и вся Россия. Понимаешь, страна всегда делилась на Москву (и Питер) и всю другую территорию. Ты можешь отъехать 20 км от любого города-миллионника в какую угодно сторону и обязательно наткнешься на типичный «Артемовский и «Буланаш». А иногда, чтобы их увидеть, достаточно и 1 км.
Почему группа Восточный Округ не перебралась в Москву?
Мы были трушные, на принципах. Нам предлагали быть на контракте. Но нас убивала мысль о том, что кто-то будет распоряжаться нашим графиком и говорить, что нам делать. Тогда наши представления о контрактах были такие. Мы не были согласны с тем, что вместо того, чтобы вечером попить пивка с пацанами, пожарить мяса, отдохнуть на природе, у тебя может быть корпоратив или незапланированный концерт в “*** пойми”, и нужно ехать и читать там рэп. Не по душе, когда у твоих треков есть хозяин. Когда твою музыку продвигает продюсер, а не респект на улице.
Я не знаю, правильно ли мы поступили. Не знаю, была бы парабола нашей карьеры более высокой на контракте. Все есть как есть.
На альбоме “С ДИСКА С” Ямыч звонит реальному продюсеру, если что. Послушай, если не слышал, будет интересно. Рэп самобытен до тех пор, пока создается в тех условиях, в которых родился стиль. Все другое уже не то. Я и Ямыч могли взять пивка и пойти гулять по поселку, фристайлить, а потом перенести идеи на запись.
А контракт предлагали известные лейблы или продюсерские центры?
В нулевых самым известным лейблом была “Горбушка”. Если тебя пиратят, значит, ты интересен слушателю, и тебя услышат. Не узнают о тебе, а именно услышат твою музыку. Тогда не было особо известных лейблов или центров, которые занимались бы хип-хопом, мы и не понимали, чем они отличаются. Попасть в обойму к Bad B. можно было только через фестиваль Rap Music, до Respect Production не дотянуться физически. Хотя мы отправляли диски с треками в разные места — результата никакого. И потом позвонили сами на один из лейблов и спросили: “Чем же заниматься, чтобы иметь успех?”. Нам ответили: “Нефтяным бизнесом.” Все понятно, вопросов больше нет. Мы оставили попытки что-то кому-то доказать. Впредь стали двигаться сами. После первых успехов было несколько предложений от московских организаций о контракте, но мы уже встали на свои упертые рельсы и даже не хотели слушать, о чем нам говорят.
Сейчас молодой музыкант чаще сразу планирует, сколько денег от прослушиваний и подписчиков принесет ему релиз. А у вас как было?
Про поколения. У нынешних артистов деньги неотъемлемы от творчества. Не осуждаю. У нас было по другому — нашей же валютой было уважение. Приходит кореш, спрашивает: “Есть чё новенькое?” Мы ставили. Он: “За*бись! А нарежешь?” Мы: “А чё бы нет!” А он дальше дает кому-то послушать, и так трек быстро разлетался по району.
Нас не продвигали деньги, — только желание людей делиться нашей музыкой. Насколько это эффективно? Сейчас — точно нет. Но в 2008-м году на первый наш концерт в Екб собралось 500 человек. Парни из деревни приехали рэпа почитать. У нас точно не было ни SMM, ни менеджеров.
Первые деньги? Если не считать того, что зарабатывали, когда делали вечеринки, то их получили мы за концерт в Москве. Будешь смеяться: это 2-3 тысячи рублей на человека. И нам было насрать, что так мало. Нас тогда Витя АК подтянул на столичный концерт как уральскую братву. Качнули тогда, конечно, знатно.
ВО же не только с Витей АК, но и с ТГК на короткой ноге?
В нулевых особо интернета не было, только модемный лишь у единиц. Но до Буланаша и Артемовского доходили диски и флешки. Дошел и альбом ТГК “Нелегализованные ZдНА”. Мы послушали и не поняли вообще, как это делают парни на русском. Это не только про панчи. Это про масштаб мысли и стиль.
А познакомились с ТГК в “Гараже”— легендарном челябинском клубе. Более плотно заобщались после совместной поездки в Питер в 2009 году. Ехали в плацкарте, и это было двое суток отличных историй. Как сказал классик: “Есть что вспомнить, но не*уй рассказать детям”. Это слова Грязного Луи, если что.
С Витей мы познакомились еще раньше, во времена рэп-фестивалей в Свердловской области. Организовали их те, кто сам хотел выступать. Знаешь, как это было у нас? Два подростка бегают по городу, думая, с кем бы договориться, чтобы найти такое помещение, где были колонки. А еще афиши нужно сделать, репетиции, организовать ночлег и тд. Комитет по делам молодежи выделял нам целый дом культуры местный. В ДК “Горняк” мы приглашали кучу людей, читали, танцевали, тусили и даже ночевали прямо там. На один из таких фестивалей в 2005 году мы пригласили Витю с Максом. На концерт они опоздали. Приехали, когда все закончилось, бывает. Дальше уже более плотно общались и были на связи, ездили к ним на фесты, в гости, как и они к нам.
В сентябре у Восточного Округа было 15-летие. Саша, какие эмоции вызывает такая дата?
Не могу сказать, что веселился, будто бы мне пять лет и Новый год. Довольно смешанные чувства. С одной стороны, ностальгия в глаз попала, а с другой — пришло понимание того, какой путь за спиной, и того, что наш пик давно пройден. Я не испытал какой-то феерии радости. Это такой чек-поинт, такая дата, которая для нас очень весомая, но для других условная.
Ты и Ямыч еще не надоели друг другу?
Конечно, надоели. У людей, которые провели столько времени вместе, случаются конфликты интересов. У тех, кто повзрослел, есть свое сложившееся понимание жизни, свой быт. Пути со временем расходятся. У меня жена, ребенок. Также я люблю заниматься своей основной работой. У Никиты свои дела. У каждого привычки — хорошие, плохие. Есть немцы, у которых все должно по полочкам и по линеечке лежать, а есть русские, которые могут жить отлично и в хаосе, так и мы — каждый со своим устоем. У нас всегда были претензии друг к другу, но, слава Богу, все всегда решалось.
А основная работа у тебя какая?
Я занимаюсь художественной аэросъемкой. До сих пор боюсь слова “профессиональной”, но вот именно ей. В 2015-м году я уволился с последнего официального места работы — “Газпрома” и занялся съемками. С “Газпрома” я бежал. Скажу, что мечты там не сбываются. В подобных местах есть дурацкое самоубеждение-самообман из разряда “вот-вот ща всё будет за*бись”. Но это не так, никто никогда не будет решать твои проблемы, вопросы, беспокоиться, чтобы ты рос как профессионал. Начальники хотят урвать свой кусочек, а рабочие хотят, чтобы их поменьше беспокоили, исправно платили. Это касается не всех, но большинства.
Помню, как было страшно покупать первый дрон. Пару лет учился, пытался, ничего не получалось. Но в 2017-м я попал на съемки первого фильма для федерального канала, и после этого уже пошла более плотная работа. До пандемии было круто — я ездил по классным местам, по природным паркам на Урале, от Конжака до Таганая.
Аэросъемка — это тоже творческий процесс, я получаю кучу удовольствия. Сейчас у меня несколько дронов. Все легально. Нет ничего плохого в том, чтобы трудиться. Последние года два-три я много работал. Если честно, надо было накопить энергию где-то внутри, чтобы она начала давать векторное ускорение музыке.
Съемки даются легко?
В кино смены по 10 и 12 часов, я не предполагал, что иногда будет так сложно. Один раз снимали кадр для сериала “Территория”, вышедшего на ТНТ, как ребята плывут на лодке по замерзающей реке. Представь, ты в 6 утра выезжаешь на “Урале”, час едешь в глубь пермской тайги, затем по сумеркам прешься с оборудованием в глубь леса и там на берегу реки в минус восемь проводишь весь день на съемках, а потом еще обратный путь. Но все это с удовольствием, потому что по душе. Ребята-киношники — большие молодцы и безумные фанаты своего дела.
Не стоит заниматься тем, что тебе не нравится. Ты можешь быть самым странным специалистом — любить муравьев и наблюдать за их жизнью на Среднем Урале. При этом стать лучшим муравьеведом в России. А потом тебя наймет National Geographic за гонорар участвовать в фильме про муравьев планеты Земля. Надо любить свое дело и развиваться. Лишь потом монетизировать. Не наоборот.
Самое странное рабочее предложение?
Пару лет назад звали на перевал Дятлова, снимать расследование трагедии. Суета была дикая: губернатор местный собирался, прокурор, целая экспедиция. Лететь нужно было на вертолете, “жить в пи*де на гвозде”, еще и умудряться снимать материал. Как и всегда в России — проект интересный, но бюджета почти нет, и я с этой поездки благополучно спрыгнул.
Восточный Округ на студии
Расскажи, пожалуйста, когда и как ты познакомился с Никитой-Ямычем.
Впервые мы увиделись на фестивале в городе Артемовский. Это был 2003 год. Брейк, рэп, граффити на центральной площади. У Ямыча была своя группа, у меня своя. Мы участвовали. Это было просто знакомство.
В 2005-м судьба сложилась таким образом, что я и Никита остались без своих рэп-коллективов. Впереди маячил фестиваль в городе Реж. У нас даже песен совместных не было, а вот желание выступить там было. За пару недель написали несколько треков, отрепетировали и поехали. Взяли гран-при и довольные на поезде поехали обратно. На грамоте, что мы получили, написано “Яма и Жаман” и только потом “Восточный Округ”. Я бы выделил эти даты, моменты. После этого мы начали плотно общаться и работать вместе.
Откуда такие прозвища?
У Ямыча история про двух друзей, которые после смены летнего лагеря хвастались, кто и как сильно выпивал. Кто-то был в синей яме, а кто-то в синей канаве. Так они и стали Ямыч и Канавыч.
У меня долгая история. Прозвище не связано с казахским. “Жаман” с казахского переводится как плохой. Недавно узнал. Так вот, в конце 90-х и начале нулевых модными были разные бразильские сериалы, тем более в провинции, где показывало 5 тв-каналов. В одном таком сериале был персонаж, которого звали Жаманту. У нас в тусовке нашелся прикол: если кто-то приходил, его сразу спрашивали: “Жаманту? Это ты?!” И все с этого дико смеялись, понятия не имею, почему. Потом это как-то закрепилось за мной. Затем сократилось до Жаман. Какого-то большого смысла в этом нет. Вот так.
Начиная с самых первых треков, у вас звучала тема наркотиков. Прокомментируешь?
Скажу за себя. Я не акцентировал свои куплеты на них. Наши некоторые песни — это ироничные и самоироничные истории. Наркотики там в контексте, часть рассказа, а не просто вы*боны. Я давно этого не касаюсь даже косвенно, и не пишу такие треки.
В 2017-м году к нам на студию на запись пришли чуваки лет по 15 — пришли после школы. Один из них заходит в будку и выдает: “Нюхаю кокс с жирной жопы твоей суки”. Я аж поднапрягся. Решил спросить: “Ты чё кокс нюхаешь с жопы?” А он: “Нет”. Он теперь поднапрягся. Я: “Почему ты про это читаешь? Он: “Это же модно”. Я: “Пацаны, я вас запишу. Но больше, пожалуйста, ко мне не приходите”. Раньше был вектор от образа жизни к творчеству, каким бы образ жизни не был. А сейчас, в основном, от трендов к творчеству.
А герои ваших песен — это стопроцентные вы?
Нет, не стопроцентные. Это смесь своих неидеальных качеств, переживаний, ситуаций, отражение того, что происходит вокруг. Если вспомнить самое раннее творчество — там додумывать и не надо было. Послушайте песню “По три секунды”, только не смотрите клип! (Смеется.—Прим.ред.). Олды вспомнят, что мы гоняли с кнопочными телефонами и платили 3,5 рубля за минуту разговора и 2 рубля за смс. Единственный способ не тратить деньги на балансе — сделать дозвон и успеть что-то сказать за 3 секунды. Так и разговаривали.
Самый трушный альбом “С ДИСКА С” — как жили, так и читали. Дальше уже началось подмешивание допфакторов. Хотя “170 КГ” тоже хранит много интересных реальных историй.
Было такое, чтобы вы говорили друг другу: “Переборщили, давай тут изменим”?
Сегодня, наверное, мы не стали бы выпускать несколько треков, но сожалений нет. Единственный трек, который мы обсуждали и после решили перестать исполнять на концертах, — это трек “Умру молодым”. Сильный трек, мы поняли, какой он дает резонанс. Нельзя не признавать, что энергия не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда, всегда есть последствия.
Есть ярлыки, навешанные на ВО, которые тебя больше всего бесят?
О, да, такие ярлыки есть! Но они характерны почти для всех музыкантов. Чаще всего слышал, что мы — быдло и наркоманы без моральных ценностей. В последнее время слышу, что я и Ямыч продались и изменили стилю. Вот хочу задать обратный вопрос: “Если мы продались, то кому? Скажите, где и кто платит миллионы за то, чтобы музыканты поменяли стиль?” Это какое-то мифическое клеймо, которое вешают на всех, чья новая песня или альбом не оправдали ожидания. Продаться — это когда ты используешь свое творчество и аудиторию для рекламы или пропаганды вещей и событий, которые противоречат личным убеждениям и здравому смыслу. Самый яркий пример из последних событий — поправки к Конституции. Многие “селебрити”, артисты и блогеры денег хапнули, всем рассказывали, как это здорово. А когда увидели, что это все мыльный пузырь, сразу заднюю, мол обманули, я не хотел, не знал.
Лично меня всегда задевает еще такой ярлык “просто решили хайпануть”. Творчество — зеркало жизни людей и происходящего вокруг. Темы, которые касаются нас, могут касаться миллионов людей. И если я говорю об этом, то это внутреннее переживание, а не желание хайпануть.
Расскажешь, как создавалась обложка альбома “170 кг”?
Из говна и палок. (Смеется.—Прим.ред.) Мне неловко за эту обложку. Стыдобище! Нам было по 20 лет. Весили мы 170 кг на пару. Взбрело в голову сфоткаться на весах. А где взять весы? Оказалось в школе есть такие. Знакомый чувак договорился, чтоб нам попасть туда. Попросили своего кореша с фотиком сделать пару кадров. И вот мы в медкабинете школы, в трусах на весах, чтобы подчеркнуть наш общий хип-хоп-вес. А еще я у отца печатку взял для фотосессии. На печатке первые буквы его имени и мамы: В” и “О”. Совпало.
За эти годы Восточный Округ записался с очень многими. Сложно было коннектиться, договариваться?
Удивительно то, что записываться было очень легко. Но больше всего я пищал, если так можно сказать, от двух фитов. Первый — со Злым Духом. Помню, как в разговоре Ямыч предложил отправить дэмку на фит в Казань. Мы поверить не могли, что Вадим скажет: “Да. Давайте сделаем”. Для меня Злой остается фигурой масштабной, настоящим казанским стилягой, старшим товарищем, грамотно раскидывающим куплеты.
А есть второй запомнившийся фит. Ямыч сделал топовый биточек. Решили отправить его The Chemodan. Мы не надеялись, что законнектимся легко и быстро, просто скинули бит. А Луи через день присылает дэмку. Это было “ваще”! Луи просто пристрелил всех своим куплетом. Трек “Такая Wu-ета” тогда ушел к нему на альбом.
От кого был самый важный респект? Самый желанный.
Мне на ум пришел “респект, который не состоялся”. В 2011 году в Екб приезжал Bad B. Мы пригнали в гримерку к “Папам” познакомиться и пообщаться. Все было круто, и тут Ямыч говорит Шеff-у: “У нас скоро выходит альбом, можешь взять в руки диск и сфоткаться с нами?”. На что Влад сказал: “У вас, конечно, хороший рэп, но вы не прошли RAP MUSIC, а значит вы не котируетесь в хип-хопе. Кто хочет чего-то добиться в жанре, должен пройти жернова этого фестиваля”. Так не случилось респекта.
А если говорить о тех, что все-таки случились, то мне очень приятно, когда вижу, как перепевают мои песни. Мне кажется, что это высшая форма уважения.
Твои сольные альбомы разнятся с альбомами Ямыча. Он близок в ВО, а ты чаще удален. Почему так?
Не соглашусь, что Ямыч сольно близок к ВО. Как по мне, самое настоящее соло Ямыча — альбом “Зависал”. Честная мелодичная лирика, которая, несмотря на острые грани, умудряется быть романтичной и подбирать ключики к слушателям. Насчет себя скажу так: я очень асоциальный человек, у меня мало друзей, я не хожу на вечеринки и мероприятия, мне этого не хочется. Но выражать свое мнение, размышлять о событиях, делиться переживаниями — это потребность, которую я реализую через сольную музыку. ВО — это чистый “животный” эндорфин. Если хотите, то сольное творчество — это быть тренером, делиться опытом, мировоззрением, наблюдать и делать выводы, но не быть в центре событий, а ВО — это быть спортсменом, который получает удовольствие от самого процесса и всегда в гуще происходящего.
Давно хотел спросить: откуда у тебя любовь к гитарке?
На самом деле все живые инструменты — это круто. Просто гитара самая доступная. Мы не такие богатые ребята, у нас нет рояля и арфы в подсобке. Я же приезжаю к Жене, у которого в селе проживает 1000 человек, плюс-минус один. Туда, где два основных занятия: пить и умирать. Это очень грустно. Там все плохо. Какие там возможности? Но у нас есть гитара для записи! (Смеется.— Прим. ред.) Ей больше 8 лет. Мы иногда бас не можем подобрать под нее, потому что она уже не строится. Джон берет ее в руки, и это небольшой шанс сделать мир вокруг чуть лучше, хотя бы пока мы в процессе.
У нас в ДК (где раньше были фестивали) друг звукорежиссером работает. Часто, когда мы шли покурить из каморки-студии через актовый зал и фойе, напевали песни и кайфовали от звучания и мягкого эха. Я как-то предложил записаться прямо тут, потому что гитара и голос звучали волшебно. Он: “Дурак что ли!”. А я брал аппаратуру на своей студии, грузил ее в машину и ехал из Екатеринбурга в Артемовский, просто потому что нам так хочется и нравится. Один раз нам нужен был контрабас, мы пошли в местную музыкалку и договаривались взять его на несколько часов. Было сложно и интересно. Так мы записали несколько живых каверов прямо в фойе ДК.
Сложнее было только в 2012-м, когда у меня была студия на автобазе, которая принадлежала отцу моего друга. Там, прежде чем записать трек, мне приходилось топить печку. Серьезно. Было не смешно. Если не топить, там было — 20. У меня есть фотка удачно подписанная: “Да что ты знаешь об андеграунде?” Старый монитор, усилок, колонки S-90… Я приходил, колол дрова, топил печку. Только после этого мог что-то там делать. Там был записан альбом “Минус 10 лет по Цельсию”. Трудное, но душевное время.
У меня нет голоса, музыкальных навыков. Мне трудно назвать себя музыкантом. Я и рэпером себя с трудом назову, если учитывать то, кого сейчас называют и считают рэпером. Прозвучит попсово, но я делаю так, как мне хочется.
Твой последний альбом называется “Трудно быть взрослым”. Саша, он ведь не только про возраст?
Не про возраст. Альбом про взросление, становление личности и признание своих же ошибок. Там есть заглавная песня “33” — очень простая, но очень глубокая, важная для меня. Судить надо по ней. Над альбомом я работал год, никуда не торопился, не делал анонсов, просто пытался получать удовольствие. Если вы ищите смысл в альбоме, ну вдруг, то он там есть, но он не очевиден. Я это не для красного словца и допбаллов в рейтинг. Есть вещи, которые нельзя понять, просто имея хорошее мышление и причинно-следственную связь, нужен жизненный опыт простых, но важных вещей. К примеру, знаешь, же как мамы говорят: “Вот будут свои дети и поймешь…” И ты такой: “Дак в смысле? Я и так все понимаю, во всем разбираюсь, я уже взрослый, мне 15”. А потом у тебя появляются свои дети и вдруг понимаешь, как был не прав в своих суждениях и поступках. Но это часть жизни, таков путь почти у каждого человека. Ты должен пройти определенные этапы, должен ошибаться, должен признавать свои ошибки и уметь их исправлять. Вот именно про это альбом, трудно быть взрослым, ведь ты начинаешь понимать, что происходит, принимать самостоятельно решения, за которые нужно нести ответственность. Это долгий разговор о высоких материях под водочку…
В канун выхода альбома я увидел промо-ролик с необычной локацией.
В этом ролике вся концентрация задуманной концепции альбома. У видео три родителя: я, режиссер Алёна Возженникова и оператор Андрей Сосновских. За 2 месяца до съемок я показал Алёне все демки и сказал: “Хочу сделать видео, которое раскроет идею альбома, чтобы хронометраж был около минуты и желательно одним кадром. Все остальное на твое усмотрение”. Времени до выхода альбома было предостаточно, поэтому никуда не торопились, она спокойно взращивала идеи и писала сценарий. Уж не знаю, что за винтики щелкнули у нее в голове, но как-то в моменте все начало происходить очень быстро. Она подключила к обсуждению оператора, которому предстояло идею воплотить в картинку, и буквально за день мозгового штурма стало понятно, что вот завтра нужно ехать в лес, смотреть локацию для съемок. Это заброшенный ж/д тоннель в 60 км от Екатеринбурга. Лил сильный дождь, мы рисковали вообще не проехать 5 км от трассы до места по лесной дороге. Но все же добрались, и нам хватило минуты, чтобы понять что это оно. Место крайне атмосферное! Ну а дальше уже пошла кропотливая работа по сценарию, костюмам, актерам, свету и тд. Вся сложность в том, что у меня нет бюджета как у больших артистов, и нам приходилось придумывать решения, которые не ударят по карману. Спасибо всем, кто принял участие и не пожалел своего времени и сил, это было очень важно для меня. За день съемок была куча крутых ситуаций, которые в узком кругу друзей стали мемами и до сих пор нас веселят. И, кстати, прямо там родилась идея обложки, но так как у нас с собой не было фотоаппарата, то сняли прямо на кинокамеру маленькое видео и просто сделали скриншот потом.
Хотел поговорить об одной песне с альбома. Трек “Масс дистракшн”— это одновременно и шарж, и взвешенное высказывание. Вот эта озабоченность происходящим в стране — она когда у тебя появилась?
К сожалению, это скорее не шарж, а реальность, которая наступает каждый день все больше. Когда я узнал, что в Москве люди платили по 500 тысяч за билет на тренинг к иностранному коучу, вышедшему на сцену и сказавшему: “У вас все получится, действуйте!”, я просто о*уел! Зачем они туда идут?! Я убежден, что все подобные мероприятия — это лохотрон для ленивых. Но это отдельный разговор. Сейчас модно быть блогером, люди хотят больше подписчиков, а не знаний (О, дак лучше быть блогером, в пизду институт!) — это путь в пропасть, мы по нему идем. Еще одна точная вещь: скоро нас будут лечить по видосам с каналов лечебных услуг. Так что это реальность, а не шарж. Мы возвращались с хорошим товарищем-коллегой со съемок, и я включил эту дэмку с первым куплетом. Он послушал и говорит: “Действительно, почему мы не строим что-то новое, а постоянно пытаемся сделать заплатку на старое? Это ведь не только про старые дома, это про все наше устройство жизни.” Так и живем, на былых заслугах, что рушатся каждый день все больше, а мы их подпираем палочками.
Про озабоченность происходящим. Меня всегда это беспокоило, но особо остро последние 2-3 года, потому что я начал сталкиваться с ситуациями и пониманием, что “государству на тебя абсолютно насрать”. Люди готовы тебе помогать, государство — никогда. В этом году из меня прямо брызжет негодование. Нас просто бросили на произвол, выживайте сами как хотите. У меня есть знакомые в разных сферах предпринимательства, и есть очевидное наблюдение: все, кто работает принципиально честно, имеют кучу проблем, их душат со всех сторон; а те, кто имеет правильные знакомства, не брезгует делиться в нужный момент, у них все шоколадно. Я стараюсь работать порядочно и сталкиваюсь со многими проблемами, которые почти не решаемы честным путем либо требуют большого ресурса времени и сил. Так что с тех пор, как я стал работать на себя как ИП и не зависеть от кого-то, у меня накопилось немало претензий к организации труда в нашей стране, и озабоченность только нарастает, потому что проблемы, в глобальных масштабах, почти не решаются.
У тебя Путин в клипе. Ему там аплодируют. А ты читаешь: “По*уй, что нищие. Главное, наш народ непобедим.” В тебе никогда не проснется ура-патриот? Как тебе вообще “ура-патриотизм”?
Ну это чистое совпадение картинки с текстом. Там шла запись с ютуба какой-то программы с телеканала, поэтому никакого скрытого смысла. Очень надеюсь, что никогда не проснется. Должен признаться, что в институте грешил таким поведением: дико верил в Россию, в великую страну, сильное государство, что кто-то наверху сильно о нас заботится. Хотя в тот момент жил в общежитии с клопами и тараканами. Когда сборная России победила Голландию на Евро-2008, я прям на своей “Волге” ездил с гимном и флагом по всему городу, а вечером за успех нажрался с ребятами и орал, что Россия всех сильнее не только в спорте. Это прям стыдно вспоминать. Сейчас ты будешь бОльшим патриотом, если выбросишь окурок в урну, а не на тротуар; если на детской площадке ты будешь играть с ребенком, а не бухать синьку; если не выкинешь мусор в окно машины на трассе. Банально, заезженно, но это правда. Это как мозаика — из маленьких дел складывается большая идея. Объединять народ против чего-то (например, врага) гораздо легче, чем бороться за что-то (например за чистоту в городе). Поэтому нам навязывают эту странную идею “ура-патриотизма”.
А Екатеринбург — город бесов?
Конечно, нет. Нужно быть жителем города, чтобы понимать контекст того, что тут происходило, и почему появилось это высказывание. События в сквере довольно резонансны и неоднозначны, но это история и первый прецедент в стране, когда жители города заставили власть пойти хоть на какой-то диалог и поменять решение. Хотя по итогу всё равно всех обманули. Ладно хоть сквер отстояли. Все, что нужно знать об Екб, что отсюда не обязательно переезжать в Москву, чтобы чего-то добиться.
Трек “Мыть.Стирать.Убирать”— самый феминистский рэп от мужика, что я слышал. Есть что ответить?
Самое для меня странное, что никто мне не сказал: “Что за танцевальное дерьмо, чувак?”(Смеется.—Прим.ред.) Я очень сомневался, вставлять ли этот трек в альбом. Решился потому, что песня концептуально подходит к главной мысли альбома.
Теперь про феминизм, точнее, про его отсутствие. Начну издалека. Ты когда-нибудь задумывался, почему сейчас люди женятся и заводят детей так поздно, а потом все равно куча разводов? У меня есть теория. Нас это как-то не коснулось, а тех, кто помладше лет на 5 и больше — в полной мере. Сейчас молодежь воспитана инстаграмом и прочими соцсетями. Там в аккаунтах на 99% все пи*датые, успешные, дружелюбные, и такие сладкие, что чай можно без сахара пить. Если отпуск, то фешенебельный. Машины у всех модные, даже если напрокат. Жопы как орех. Кожа на селфи гладкая как фольга. Типа ни грамма фотошопа. Так вот, смотрят девочки на фитнес-моделей в своей ленте, которым повезло выйти замуж удачно (в плане обеспеченности), которые не работают, а только йогой занимаются и ментальным саморазвитием (бездельничают, короче), и думают: “Я так же хочу!” Но тут важно понять две вещи: на всех богатых не хватит; все эти сладкие истории из инстаграма о легком замужестве и беззаботном воспитании детей — прям неправда-неправда! Брак и воспитание детей — это огромный труд, но об этом никто не думает. И как только влюбленные начинают вместе жить, то очень быстро понимают, что все эти картинки из инстаграма не имеют ничего общего с реальностью и разбегаются. Оказывается, надо готовить, мыть квартиру, стирать чужие трусы. Оказывается, он играет в приставку, а она храпит. И еще куча интересных подробностей. В общем, ожидания не совпадают с реальностью. А в реальности, если семья для тебя важна и нужна, ты отдаешь приоритет именно ей. Нет времени бродить по барам, ходить по тусовкам, тратить время только на себя, хотя очень сильно хочется. Вот это “сильно хочется” и отсутствие возможности и порождает проблему из разряда “трудно быть взрослым”. Нужно делать выбор и нести за него ответственность. Но если тетиву бесконечно натягивать, то она порвется, поэтому иногда нужно делать выстрел, чтобы сбросить напряжение. И вот именно об этом песня, а не о феминизме. О том, что девушкам тоже трудно быть взрослыми. О том, что они многим жертвуют, когда приходит время стать женой и мамой. И эта ситуация — одна из многих, когда терпела так долго, что “в отрыв” как в последний раз, а дела на потом.
Веселые песни труднее писать с годами?
Не знаю насчет веселых песен, но вот добрые песни пишутся труднее. По факту: самая моя “веселая” песня является саундтреком к игре. Называется “No pasaran”. Как-то позвонил чувак с Питера и говорит: “Я делаю игру. Я — поклонник вашего творчества. Можно ли будет сделать саундтрек к моей игре с юморком?” Оказалось, что песню нужно сделать на английском. Для меня и моего друга Джона, учителя английского, это был интересный вызов. Сможет ли он написать текст на английском с юмором, а я потом заучить и зачитать. Получилось.
Ты и Никита обсуждаете, о чем дальше писать, изрядно повзрослев, какие темы поднимать…
Зависит от ситуации, иногда без слов все понимаем, а иногда планируем и договариваемся, как и что пишем.
Куда будет развиваться ВО и куда Жаман? И насколько эти пути параллельны?
Это всегда разные направления. Я раньше действовал, исходя из возможностей, теперь стараюсь исходить из желаний. Этому меня научил трек “Мама Африка”, когда пофиг на кучу трудностей, которые нужно преодолеть, чтобы трек получился таким, каким я его задумал: детский хор найти, записать трубы и тд. Я буду стараться развивать свое творчество именно идейно, не ограничивать себя, поставить в приоритет качество над количеством. Насчет ВО не могу сказать однозначно, хочется, чтобы он оставался самобытным, все остальное второстепенно.
Представляешь себя в рэпе через 10 лет?
Я не знаю, чем будет рэп. Знаю, что буду человеком, занимающимся творчеством. Ведь свое свободное время трачу на музыку. Мне порой жена звонит: “Саш, ты где?” Я смотрю на часы, а там уже 23:00. На студию я приехал утром. Думаю, это образ жизни, который вряд ли поменяется.
Какое, на твой взгляд, самое большое заблуждение людей на твой счет?
Сложный вопрос. Как бы чего пафосного не ляпнуть… Слишком мало людей, с кем я общаюсь постоянно. Вот у них нет иллюзий и стереотипов относительно меня. Если говорить про интернет-пространство, то там все стандартно: я недалекий рэперок с раздутым чсв, который мало что смыслит в этом мире. Но, пообщавшись, люди понимают, что я простой в общении и не самый глупый в суждениях. Тут правильнее тебя спросить, какое мнение было до этого разговора, какое после?
Интервью: Ринат Тукумбетов
